02.06.2023 12:39
Интервью, мнения.
Просмотров всего: 14703; сегодня: 3.

О рукописях Петра I рассказали в Российской национальной библиотеке

Представление, что мы знаем о петровском времени все или по крайней мере почти все, — глубокое заблуждение. Находки возможны. Так, результатом научного проекта Российской национальной библиотеки уже стал опубликованный в прошлом году первый выпуск аннотированного указателя автографов Петра Великого и его сподвижников, хранящихся в отделе рукописей РНБ. Его руководитель доктор исторических наук Алексей Алексеев отмечает, что до сих пор в научный оборот введена только часть рукописного наследия Петровской эпохи, хотя и достаточно значительная. И еще немало документов продолжают оставаться неизвестными не только широкой публике, но и исследователям.

— Алексей Иванович, неужели до вас никто не пытался изучить петровские фонды отдела рукописей?

— Конечно, мы не первые. Мы продолжили дело историка и археографа Афанасия Федоровича Бычкова, еще полтора века назад положившего начало серии «Письма и бумаги Петра Великого, хранящиеся в Императорской Публичной библиотеке». Он с 1844 года был назначен хранителем отделения рукописей и старопечатных церковнославянских книг Императорской Публичной библиотеки, потом был помощником ее директора, а затем, в конце XIX века, — директором.

Наиболее ценная часть материалов Петровской эпохи в фондах нашего отдела — документы с автографами первого российского императора, поступившие на хранение в XIX – XX веках. В их числе — многочисленные указы, грамоты, универсалы, патенты, инструкции, донесения, личные письма, написанные рукою монарха, имеющие его резолюции, исправления или подписи…

Со времен Афанасия Бычкова фонды изрядно приросли, поэтому, приступая к проекту, мы хотели выяснить, чем сегодня располагаем, какие именно материалы по эпохе Петра Великого у нас хранятся. Не только автографы царя-реформатора и его сподвижников, но также рассказы, автобиографические записи — в целом все что угодно. И даже не предполагали, что объем работы окажется таким большим. Наш проект продолжался три года, но даже и теперь я не могу сказать, что он завершен полностью. Автографы Петра мы, по всей видимости, выявили в большей части фондов. Сподвижников — далеко еще не все.

А нам подобное знание важно еще и потому, что архивы многих «птенцов гнезда Петрова» не сохранились — это факт, с которым вынуждены иметь дело исследователи Петровской эпохи. Погиб архив Меншикова: светлейший князь оказался в опале, был отправлен в ссылку, его документы были распылены по различным учреждениям, какие‑то просто пропали. Не сохранились архивы военачальников братьев Петра и Федора Матвеевичей Апраксиных, генерал-прокурора Павла Ягужинского, первого канцлера Российской империи Гавриила Головкина…

По этой причине огромное значение имеют копии документов. К примеру, не уцелели оригиналы писем Петра к тому же Федору Матвеевичу Апраксину, но есть их рукописные копии, которые хранились в Адмиралтействе и в Кабинете Петра I. И это дает возможность «реконструировать» архив.

Точно так же усилиями нашего старшего научного сотрудника Ивана Полякова удалось «воссоздать» архив Василия Корчмина. В эпоху Петра он был доверенным офицером царя, которому поручали много самых ответственных заданий. Будь то устройство засечной черты перед шведским вторжением в Россию в 1706 – 1707 годах или обнаружение вражеских батарей… Архив Корчмина не сохранился, но следы его были частично найдены в отделе рукописей РНБ.

Несомненно, все эти материалы чрезвычайно важны для фундаментального издания «Письма и бумаги Петра Великого», которое было начато в конце XIX века и продолжается по сей день. В этом году вышел из печати том с документами за первую половину 1714 года. Осталось описать еще целое десятилетие. Конечным результатом должен стать охват всех петровских документов, его доступность для исследователей, выявление и объяснение разночтений одного и того же источника в различных изданиях…

Вообще объем эпистолярного наследия Петра Великого поражает. В среднем каждый год через царя проходило три-четыре тысячи документов. Не все, конечно, были написаны им собственноручно, но те, которые он считал особо важными, он неизменно писал сам.

Кстати, часть переписки была зашифрована. Адресат должен был владеть ключом для расшифровки тайнописи.

— Эти ключи сохранились?

— Отчасти сохранились, что особо отмечено издателями «Писем и бумаг Петра Великого». Думаю, что шифров у Петра был не один десяток. В нашем отделе — только дешифрованные письма, но из контекста и различных упоминаний следует, что изначально эти послания были зашифрованы. И это понятно. Гонец мог попасть в руки неприятеля, во время Северной войны было немало случаев, когда шведы и русские перехватывали корреспонденцию друг друга…

Конечно, для понимания исторического события лучше всего, когда есть возможность сравнивать информацию из разных источников. К примеру, именно такой возможностью мы располагаем, когда говорим о взятии Нотебурга в 1702 году. Но даже здесь письма Петра, написанные им по горячим следам, почти одновременно нескольким адресатам, содержат разные детали и оценки.

Например, известна его фраза, которую любят использовать историки: «Зело крепок был сей орех, но счастливо разгрызен». Однако в таком виде она есть только в письме думному дьяку Андрею Виниусу. В других посланиях, например, Апраксину, Петр про орех вообще ничего не упоминал, но указывал, что «чрез всякое мнение человеческое сие учинено, и только единому Богу в честь и чюду приписать».

А вот английскому коммерсанту Андрею Стельсу, пользовавшемуся особым расположением Петра, царь сообщал: «орех, слава Богу, разгрызли, но не без тягости, ибо многие наши медные зубы от того испортились». Речь о пушках: во время десятидневной бомбардировки в них выгорели запальные отверстия, так что орудия пришли в негодность. Почему, собственно говоря, и было решено отложить на некоторое время дальнейшее продвижение по Неве — до того времени, когда будут отлиты новые пушки…

Впрочем, я бы хотел сделать сейчас акцент даже не на выявленных нами автографах Петра и его сподвижников, а на попавших в поле нашего внимания рукописных исторических сочинениях, посвященных императору и его эпохе. Благодаря этим трудам мы как будто бы слышим голоса младших современников Петра и его ближайших потомков.

Во многом эти сочинения повторяют друг друга. Знаете, есть такое выражение применительно к средневековой книжности, которой я занимаюсь много лет: «мир циркулирующих высказываний». Здесь нечто подобное. Многие авторы весьма обильно использовали два главных сочинения той эпохи — «Гисторию Свейской войны» (другое ее название — «Поденная записка Петра Великого») и «Житие Петра Великого», созданное греческим монахом Антонио Катифоро.

Вообще состав исторических сборников XVIII столетия в чем‑то подобен конструктору, когда авторы брали уже готовый материал и использовали его, слагая элементы в соответствии со своим замыслом.

— То есть фактически речь о достаточно примитивной компиляции?

— В общем, да. Обращаю внимание, что практически все эти сочинения рукописные. Это очень важное обстоятельство, поскольку принято считать, что рукописная традиция прекратилась с появлением печатной книги. А это далеко не так. Обе традиции сосуществовали весь XVIII век, даже правильнее сказать — взаимодействовали друг с другом. Причем те, кто готовил рукописные исторические сборники, охотно помещали в них печатные манифесты и другие опубликованные документы. При этом переписывали их от руки — с печатного экземпляра.

Замечу, что при Петре по сравнению с предыдущей эпохой печатный станок действовал с неимоверной мощностью. Затем темпы снизились, и только с середины XIX века он стал работать примерно с той же интенсивностью, как во времена царя-реформатора.

Просто диву даешься разнообразию печатных документов Петровской эпохи! Манифесты о различных событиях, реляции об исходе сражений, взятии крепостей, трофеев, обращения, адресованные к населению стран, с которыми вели боевые действия, — к примеру, Турции во время Прутского похода в 1711 году… Когда русские десанты высаживались в Швеции, жителям раздавали отпечатанные в России манифесты на шведском языке о том, что, мол, мы воюем не с вами, а с вашим правительством, требуйте от него заключения мирного договора…

— Вы упомянули «Гисторию Свейской войны» и «Житие Петра Великого». Можно о них подробнее?

— Начну с последнего. «Житие Петра Великого», созданное Антонием Катифоро, впервые было напечатано в Венеции в 1737 году, а на русский язык переведено Стефаном Писаревым спустя шесть лет. Несмотря на то что это сочинение было издано в России только в 1772 году, оно обрело широкую популярность в рукописных копиях. Только в нашем отделе — несколько десятков «списков» произведения Катифоро.

Оно тоже компилятивно, но местами написано весьма занимательно, с литературным мастерством. В нем есть исторические анекдоты — этот жанр был крайне популярен в XVIII веке. Анекдот понимали тогда как небольшой рассказ, построенный вокруг остроумного высказывания какого‑либо лица…

Что же касается «Гистории Свейской войны», то это официальный документ, который вели при Кабинете Петра I. При жизни царя этот труд не был издан, князь Щербатов опубликовал его лишь в 1772 году.

Считается, что существует две редакции этого произведения: 1715 года и 1720‑х годов. Известно, что на позднем этапе одним из редакторов был сподвижник царя богослов и публицист Феофан Прокопович. И он, используя «Гисторию…», составил весьма объемный собственный компилятивный труд, получивший распространение в нескольких десятках списков.

В целом эти компилятивные истории принято считать малоинформативными, поскольку основные факты, которые в них излагаются, известны специалистам. Но даже в этих повествованиях иногда можно опознать следы драгоценной устной традиции.

К примеру, исследователям известна «История Петра Великого» Федора Соймонова, опубликованная лет десять назад по материалам, хранящимся в нашем отделе рукописей. Это сочинение не очень оригинально, но в нем есть интересные фрагменты — рассказы Соймонова, записанные им со слов своих товарищей. Например, повествование об Эзельском морском сражении 1719 года, «первоисточником» для которого, скорее всего, был его приятель поручик Деляп.

Тот сообщал о том, как в ходе сражения была применена военная хитрость. Перед тем как русский корабль практически вплотную приблизился к шведскому, командир объявил экипажу: приказ, который я сейчас дам, выполнять не надо. И затем громко дал команду «На абордаж!». Шведы, готовясь отражать атаку, высыпали на палубу, и в эту минуту по ним был произведен густой картечный залп. Вражеская команда понесла большие потери, 52‑пушечный линейный корабль «Вахтмейстер» поднял белый флаг. О подобном эпизоде никогда не было известно, мы знаем о нем лишь из истории Соймонова.

Вообще альтернативные исторические версии — весьма распространенная вещь. Знаменитый историк петровского времени Николай Павленко, описывая взятие шведской крепости Эльбинг в 1710 году, указывал, что захвативший ее военачальник Нестиц польстился на городскую казну и бежал с ней. За что был повешен. А в официальной «Гистории Свейской войны» сообщается, что Нестиц «без абшита», то есть без отставки, бежал, за это его «персона» была прибита к виселице. То есть наказан был не он, а его чучело…

А знаете, какое произведение, посвященное Петру и его эпохе, было едва ли не самым популярным в XVIII веке? «Сказание о зачатии и рождении Петра Великого», приписываемое известному автору того времени Петру Крекшину. О его популярности можно судить по числу копий. Это абсолютный чемпион: в любом архиве хранится несколько десятков рукописных «списков» этого сочинения. В нашем отделе — несколько сотен. Действительно, самый читаемый текст XVIII века…

— В чем же был секрет?

— Исторические события там были описаны чрезвычайно живо и увлекательно, с множеством различных деталей и подробностей. В частности, чудесное предсказание о зачатии и рождении великого монарха, сделанное на основании астрологического прогноза Симеоном Полоцким.

Крекшин, как известно, был весьма плодовитым автором, но отличался изрядным мифотворчеством. Он написал немало сочинений, в которые поместил всякого рода небылицы о Петре и основании Петербурга, так что впоследствии историки нередко не могли отделить достоверные факты от вымыслов.

Меня, в частности, занимал приведенный Крекшиным факт о водобоязни Петра в детстве, от которой его излечил воспитатель боярин князь Борис Голицын. Я никак не мог понять, откуда этот эпизод? А потом нашел: такой анекдот содержался в «Истории Петра Великого», написанной Страленбергом — шведским военным, попавшим в плен под Полтавой. Он долго прожил в России, большую часть времени в Сибири, после Ништадтского мира 1721 года вернулся на родину и в 1730 году выпустил в Стокгольме печатную книгу «Царствие Петра Великого».

Кстати, это одно из первых произведений, посвященных российскому царю-реформатору. На русский язык его перевел Василий Татищев, и оно было известно в рукописях. А в нашей стране его впервые опубликовали совсем недавно — в 1985 году…

Крекшин подготовил многотомный труд, в котором последовательно, в хронологическом порядке, описывал царствование Петра Великого. Каждый том был посвящен одному году. Уцелело лишь несколько томов. Особой популярностью пользовалась рукопись, посвященная 1709 году, поскольку там подробно рассказывалось о Полтавской битве. Но в ее описании очень трудно провести границу между правдой и вымыслом. «Полтавские» мифы Крекшина развенчал историк Павел Кротов — на мой взгляд, автор лучшего посвященного ему биографического очерка.

Тем не менее я бы не стал огульно отрицать ценность всего, что выходило из‑под пера Крекшина. Все‑таки он был младшим современником Петра и, что очень важно, они друг друга знали лично…

В процессе работы над нашим проектом мы обнаружили сочинение, по всей видимости, принадлежавшее перу Крекшина, причем практически неизученное: «Славная Северная война и Житие Петра Великого». Рукопись весьма объемная, написанная, скорее всего, в середине XVIII века, никогда не была опубликована. Это тоже компилятивная история, она составлена из «Записок» графа Андрея Матвеева, «Жития…» Антонио Катифоро и позднейшей редакции «Истории Свейской войны».

Сравнивая текст Крекшина, посвященный Северной войне, с «оригиналом», мы обнаружили немало разночтений. Пример — рассказ о наказании вице-адмирала Корнелиуса Крюйса и подчиненных ему командиров судов за неудачное сражение 1713 года на Балтике. Тогда русские корабли преследовали шведскую эскадру, имели преимущество, но, вместо того чтобы догнать ее и, как выражался Петр, «абордовать», то есть взять на абордаж, Крюйс умудрился посадить флагманский корабль «Рига» на мель. Еще один русский корабль, «Выборг», также сел на мель. В итоге «Ригу» пришлось сжечь, что нанесло русскому флоту немалый ущерб.

Крюйс был приговорен к смертной казни, которую ему затем отменили. В «Гистории Свейской войны» указано, что к расстрелу был приговорен и капитан-командор Рейс, который затем «пощаду получил». А в сочинении Крекшина говорится, что после объявления приговора была проведена имитация расстрела, то есть выстрелы были произведены пыжами. И Рейс умер от сердечного приступа.

— И чему верить, если в других источниках сообщается, что Рейс был сослан в Тобольск и там, по всей видимости, умер?

— В данном случае следует принять официальную версию, поскольку она подтверждается документами Кабинета Петра Великого, которые ныне хранятся в Российском государственном архиве древних актов. Но Крекшин не выдумал это известие, он пользовался широко распространенными слухами. Например, сообщал любопытное известие о том, что сын казненного за казнокрадство князя Матвея Гагарина Алексей «за называние себя принцем Сибирским написан в матрозы»…

Но самые интересные места в данном сочинении представляют вкрапления авторского текста, который, несомненно, принадлежит Крекшину.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что в нем он описывал современный ему Петербург, Кронштадт, сообщал, что Петр задумал устроить в Кронштадте сухой док и даже говорил об этом автору. Действительно, с весны 1719 года Крекшин управлял финансовой и снабженческой стороной строительства на острове Котлин. В июне 1720 года царь «изустно указал» Крекшину очередность действий по строительству Сухого дока, и именно Крекшин был подрядчиком работ. Потом он был обвинен в злоупотреблениях при этом подряде, против него выступил стольник Михаил Самарин — управляющий «канцелярией гаванного, канального и домового строения».

Однако Крекшин являлся человеком явно не робкого десятка, в своей автобиографии он сообщал, что был «комиссаром» при 27 полках («комиссар» в то время — это фактически финансовый чиновник). Вместе с полковником Аничковым он выступил со встречными жалобами в адрес Самарина, обвинив того в расхищении казны, да еще и в том, что тот еретик и раскольник. В итоге под следствием оказался уже не Крекшин, а его оппонент.

Что же касается его произведений… Я бы не стал обвинять автора в сознательной фальсификации истории. Как и его современники-литераторы, он был компилятором и использовал самые разные источники, которые были доступны книгочею первой половины XVIII века, совершенно не заботясь о том, чтобы проверить сообщаемые сведения. Но его сочинения, как документы эпохи, безусловно, обладают определенной ценностью.

Текст: Сергей Глезеров.

Фото: Российская национальная библиотека.

Исторические события:

Участники событий и другие указанные лица: